Золотые Зерна Сказкотерапии

Ранним летним утром на лист пастушьей сумки опустилась симпатичная беленькая бабочка. Она походила немного по верхней части листа, потом нырнула под него и затаилась. Но вскоре бабочка выпорхнула и, довольная, полетела дальше. А на обратной стороне листа остались крохотные жёлтые бочоночки. Много-много бочонков! Это были яйца.
Сколько-то времени под листом стояла тишина. Яйца осваивались, примерялись к этому миру, пытались почувствовать: к худу ли, к добру ли, они появились на свет.
Наконец, Самое Смелое яйцо сказало:
— Я так понимаю, мир довольно-таки тёмен.
— Да-да, и тесен! — ответило Второе яйцо.
— Эй, браты, много ли вас? — зычно гаркнуло Третье.
— Много! Много! — загалдели яйца.
— Тогда надо устроить общее собрание. На повестке дня — вопрос: в чём смысл жизни?
— В покое! В неподвижности! В сдерживании своих внутренних порывов!
— Верно, браты! Истину говорите! Мы рождены, чтобы дружными рядами и ровными колоннами висеть и радоваться жизни!
— А я не хочу рядами и колоннами. Мне летать охота, — вдруг раздался чей-то робкий голос.
— Рразговорчики в строю! — гаркнуло Третье. — Ты яйцо или кто?
Голос больше не проявился.
— Значит, так! — Отчеканило Третье. — Висим и радуемся жизни, ясно?
Это, можно сказать, наша великая миссия.
Прошло сколько-то дней.
— Браты? — неуверенно позвало Третье яйцо. — Эй, браты?
— Да пошло ты, — вяло ответило Самое Смелое. — Тоска!
— Чего тоска-то? — робко спросило Третье. — Висим, понимаешь. Миссия. Хорошо.
— Да пошло ты со своим «хорошо»! Ну, висим? И что? Перекличка каждый день!
А толку от неё? До того дотрындели — скорлупу от голода сводит! — Наперебой завозмущались яйца. — Идиотизм это наше висение, а не великая миссия!
— А как же покой и неподвижность — высокие идеалы яиц? — попыталось сопротивляться Третье яйцо.
— Ешь само свои идеалы! А мы хотим чего-нибудь посущественнее! — раздались со всех сторон гневные голоса. — Сил больше нет терпеть! Когда же кончится это голодное мучение?
— Тихо! — вдруг воскликнуло Второе яйцо. — Слушайте!
Все замолчали и вдруг услышали громкое равномерное чавканье.
— Кто здесь? — испуганно спросило Самое Смелое. — Что это за звуки?
— Листик кушаю! — ответил знакомый робкий голос. — Мне, понимаете, летать охота. Вот я и вылезла из яйца.
— Эврика! Спасены! Да здравствует новая жизнь! — закричали обрадованные яйца, и скорлупки начали открываться одна за другой, являя миру крохотных жёлто-зелёных гусениц.
Третье яйцо долго пыхтело и возмущалось, но, наконец, его скорлупка оказалась снятой, а по листу пастушьей сумки поползла последняя гусеница, с аппетитом поедая его хрустящие сочные прожилки.
Прошло ещё сколько-то дней.
— Ух ты! Вот это жизнь! Вселенское обжорство! — довольные гусеницы ползали по листьям, объедая одно растение за другим.
— Я так понимаю, мир — это обилие еды! — говорила Самая Смелая гусеница.
— Да-да! И бесконечный аппетит! — поддерживала её Вторая.
— Сестры, а не закатить ли нам пир на весь мир? — зычно гаркнула Третья. — Я вижу неплохую поляну! Тема тостов — гедонизм и его положительное влияние на сообщество гусениц!
— Да! Отлично! Мы согласны! — раздались довольные голоса. — Айда на поляну!
— Сестры, итак — первый тост! Обжирайся капустой, левкоями тож, — сладости жизни ничем не прибьёшь! — провозгласила Третья, когда гусеницы переползли на поляну.
— Браво, браво! — зааплодировала Самая Смелая всеми тремя парами членистых ножек. — Перехватываю эстафетную палочку! Наслажденье — вершина пути! Лопай всё, что может расти!
— Гениально! Восхитительно! — раздались восторженные голоса, и вслед за этим поляна наполнилась звуками сгрызаемых листьев.
— Пусть лопнет проклятое пузо, чем ценный продукт пропадёт! — пыхтя, гудела на всю поляну Третья гусеница. — Сестры! Наша миссия — слияние и поглощение! Я имею в виду слияние наших челюстей с листьями, и поглощение их в неограниченном количестве! Да здравствует гедонизм!
Прошло ещё сколько-то дней.
— Едим и спим, спим и едим, — зевая, сказала Вторая гусеница. – Тоска.
— Да уж. Хоть бы воробей прилетел для разнообразия нервишки пощекотать. — вяло ответила Самая Смелая.
— Типун вам на челюсти! — возмутилась Третья. — Столько удовольствия нас ждёт впереди! Сколько не объеденных полян с пастушьей сумкой и огородов с капустой!
— Ну тебя! Глаза завидущие, ножки загребущие, а живот-то не резиновый! — лениво ответили Вторая и Самая Смелая. — Предложи чего поинтереснее!
— Ярутку могу предложить — подумав, неуверенно произнесла Третья. — Для разнообразия меню.
— Пошла ты со своим меню! Ешь сама свою ярутку! — вяло ругнулись Вторая и Самая Смелая. Остальные сонно загудели недовольными голосами. — Да и вообще, спать хочется. Э! А куда это направилась наша робкая мадам?
— На телеграфный столбик, постельку готовить. Мне, понимаете, летать охота.
— Во даёт! — изумились гусеницы. — А на столбик-то зачем? Можно ведь на земле поспать.
— Ну и спите на земле, если хотите, чтобы вас первая попавшаяся курица склевала. А я на столбик хочу. Полететь, понимаете, хочу быстрее! — ответила робкая гусеница и начала взбираться на столб. Поднявшись метра на два, она начала вытягивать из себя тонкую ниточку и обматываться ей, быстро-быстро вращая телом, пока, наконец, не превратилась в тугой кокон, надёжно приклеенный к столбу.
— Спокойной ночи! — донёсся из кокона приглушённый голос. — До встречи в небесах!
— О-ба-на! Я тоже так хочу! — изумилась Самая Смелая. — Буду оригинальной — приклею кокон к забору!
— А я — к дереву! А я — к другому дереву! — наперебой забурчали гусеницы, и, зевая, поползли окукливаться.
— А как же вселенский гедонизм? — растерянно крикнула вслед Третья. — Столько еды осталось
— Завернись в свои капустные листья, если жалко расстаться.
— А мы спать хотим, — ворчали гусеницы, приклеиваясь к заборам и деревьям.
— Никакой идейности! Отказаться от всеобщего наслаждения ради какого-то сна! Безобразие! — сердилась им вслед Третья.
Наконец сон начал одолевать и её. Она кое-как взобралась на ближайший куст, наскоро свила кокон и тут же уснула.
Прошло ещё сколько-то дней.
— Эй! Есть кто живой? — раздался из-под кокона голос Самой Смелой.
— Есть! — ответила ей Третья.
— Чем занимаетесь? — подала голос Вторая
— Медитирую, — похвасталась Самая Смелая.
— О! Круто! — восторгнулась Третья. — А давайте устроим массовую медитацию для всеобщего просветления?
— А как это? — тут и там раздались из-под коконов глухие голоса.
— Очень просто! Садитесь в позу лотоса и повторяйте «Я летаю высоко! За мной угнаться нелегко!»
— Как же я сяду? Тесно.
— Ну, не садитесь. Висите в позе лотоса. Главное, сосредоточиться и повторять.
— И что будет?
— Что-что! Просветление снизойдёт! Массовое!
— Это как?
— Последний ум заспали! Ваше сознание воспарит над бренным миром, и вы увидите огромное капустное поле, но вам не будет хотеться его сожрать в один присест. Вы будете любоваться им, просто любоваться!
— И что?
— Дурочки вы, вот что! Это и есть просветление! В этом наша миссия на этой бренной земле!
— Сама дурочка, — обиженно заявили голоса из-под коконов. — Мы всё поняли, а она обзывается.
И отовсюду — с заборов и деревьев послышалось глухое «бу-бу-бу..высоко..легко».
Прошло ещё сколько- то дней.
— Эй, Третья! — раздражённо позвала Вторая.
— Чего?
— Гони своё просветление!
— А я тут при чём? Сама просветляйся!
— У меня уже ноги затекли — все шесть! И спина онемела!
— Думаешь, у меня не онемела?
— А просветление-то когда?
— А я почём знаю?
— Сама сказала — сознание воспарит, капустное поле, созерцание там, бесстрастие.
— Дык, созерцай!
— Что??? Что мне, скажи на милость, созерцать? Стенку спальни?
— А я тут при чём?
— Сама сказала — наша миссия — просветление!
— Дык, просветляйся!
— Я не хочу просветляться в темноте! Я хочу просветляться на свету!
— Ну и просветляйся!
— И буду!
— И просветляйся!
— И буду!
— Девочки! — вдруг раздался лёгкий голос. — Не надо спорить!
Поверьте, просветление — это очень легко! Третья права — наша миссия — именно в нём.
— Робкая. Это робкая. — забеспокоились бабочки внутри своих коконов. — Эй, а ты что делаешь?
— Летаю. Представьте себе — над капустным полем! И мне совершенно не хочется грызть листья! Мне хочется наслаждаться полётом! Ведь я стала настоящей бабочкой! И вы тоже стали! Зачем спорить? Вылезайте из своих коконов, и присоединяйтесь ко мне! Летать — это чудесно!
— Да здравствует настоящее просветление! — взвизгнули бабочки внутри своих коконов, и, одна за другой, начали выползать наружу, мятые-перемятые после долгого сна.

Оксана Ахметова, 2011 г.