Московские едальни

В этой главе мне хотелось немножко рассказать о злачных местах моей юности: я уверена, что  о времени, о человеке, его привычках и особенностях многое может  рассказать пища, которую он ест, да  и места, где он любит питаться.
«Едальни» — шутливое общее название места, где можно поесть. Словечко мне запомнилось, может быть, как производное от украинского «идальня» — столовая, а  я все-таки на какую-то часть украинка, ведь оба моих родителя с Украины, из Харькова. К тому же Бахмуте, под Харьковом жили родные мамы, а под Полтавой — дед и бабка отца.
Мысль моя зародилась по прочтении  Гиляровского, его знаменитой книги «Москва и москвичи»: на всю жизнь  я запомнила, как он описывает гуляние купцов в «Славянском Базаре» или в «Яре». Сразу перед глазами представали  люди иной формации – масштабные, неординарные, способные одинаково и на разгул и греховные возлияния и на мгновенные благородные движения души, что-то вроде Дмитрия Карамазова… И вечные цыганские хоры с красавицей Грушей или Лялей…
Где же «гуляли мы»?  В основном наши «едальни» были связаны с близостью к тем кафедрам, где проходило обучение в институте. Стоматинститут был, в отличие от I Меда, разбросан по всей Москве: мы с утра слушали одну или две  пары лекций, а потом был перерыв для  переезда на другую базу, во время которого мы должны были успеть как-то и где-то пообедать.
Помню недалеко от нашего института на Делегатской было маленькое кафе под названием «Русский чай». Там было уютно и недорого: на прилавке возле кассирши стояли фарфоровые чайнички со свежезаваренным чаем, толпились блюдечки  с медом, вареньем, протертой клюквой, высились горы булочек и пирожков.
Еще там были несколько фирменных горячих блюд – яичница-глазунья, оладьи со сметаной или вареньем, тушеная морковка с зеленым горошком и вкуснейшее блюдо под названием «сочень». Я однажды у них попросила рецепт сочня и с тех пор делаю его дома: несколько яиц разбить, туда же две-три ложки сметаны и столько же муки, потом все размешать и в духовку – очень вкусное блюдо. В кафе этом незримо присутствовала атмосфера домашнего уюта.
Сейчас, видимо, появилась ностальгия по «нашим» советским временам, с пусть примитивным, но более человечным, домашним уютом (скорее всего, многим уже слегка поднадоели бесчисленные «Суши шоки», кстати, буквы «ш» нет в японском языке, правильнее говорить бы «Суси»; «Васаби»; «Евразии»; МакДональдсы» и «Пиццерии»).
Недавно мы с дочкой были в ресторане «Советский»  в Питере и были потрясены увиденным: авторы оформления смешали всё в одном флаконе – стиль  советского времени мирно существовал со стилем аля-рюс. Например, посреди зала стоял знаменитый автомат с газированной водой за три копейки (интересно, как он уцелел?). Катюшка рассматривала этакое диво во все глаза!
Неудобные деревянные скамейки и столы с неизменными «советскими» стеклянными солонками и перечницами; пожелтевшие газеты «Правда» на стенах вперемешку с фотографиями передовиков производства, и тарелками с олимпийской символикой 80-года прошлого века, несколько магнитофонов «Электроника» в углах зала; половички из лоскутов на полу и подушки на сиденьях из них же.
Оные приметы 80-х как-то «сочетались»  с фотографиями  царской семьи и царских же генералов, казацкими саблями и ружьями и половыми в красочных поддевках и синих шароварах, да  официантками в кокошниках и пр.
В кафе «Советское» на Невском пошли еще дальше – предлагают блюда «советского времени», как то: пельмени, яйцо под-майонезом, борщ по-советски, салат «оливье» с вареной колбасой (бедный Оливье, наверное, в гробу переворачивается – оный продукт никогда не входил в список ингредиентов для рецепта его знаменитого салата!).
Но я отвлекалась от темы.
На Садово-Кудринской или Черногрязской ? (сейчас точно не помню, ну, в общем, рядом  с улицей Чехова и Воротниковским переулком),  тоже недалеко от нашего института, был магазин  «Диета»: там в отделе «Кулинария» мы любили пить молочные коктейли и уплетать  вареные сосиски (но, конечно, не нынешние хот-доги с кетчупом – это были  нормальные советские сосиски, в которых было настоящее мясо, а не крысиные хвостики!) Еще мне там нравились сырные палочки, самбук абрикосовый или персиковый (что-то вроде желе, но с мелкими кусочками фруктов).
Возле кинотеатра «Форум» на Колхозной (ныне метро «Сухаревская») была неплохая пельменная: пельмени, правда, были из пачек, в форме полумесяца, с большим количеством теста и небольшим – мяса, но обслуживали там быстро и мы успевали поесть до начала занятий.
Кроме того на столах был дешевый хлеб по копейке, который можно было бесплатно сдабривать горчицей; и гнусный бочковый кофе по двадцать копеек (как говорится, «это очень плохой кофе, но совсем неплохой чай»), поэтому для нищих студентов со «стипухой» в сорок рублей такое питание сходило…
Интересно, сейчас подумалось – почему во все времена студентам стипендии не хватало, наверно, специально, видимо, впроголодь знания лучше влезают в голову, а сытому человеку только спать хочется?!
Порой на еду денег не хватало. Тогда мы шли на Центральный рынок, тоже недалеко от нашей главной базы на улице Делегатской и питались с помощью «пробования». Делалось это так: наша компания (три мои подруги, будущий муж одной из них, я, еще пара-тройка наших ребят) обходили ряды с квашенной капустой и солеными огурчиками и у каждой торговки пробовали ее товар, после чего задумчиво качали головой или слегка морщились и говорили – «недосол», или «слишком кисло» или «сахара слишком много». Скорее всего, они всё  понимали, но нас не гнали. Таким же способом обходились ряды с орехами или  сухофруктами, в результате мы прилично наедались, до вечера вполне хватало.
Или мы «скидывались» на килограмм сырых сосисок, либо палку вареной колбасы,  белый батон и бутылку кефира,  а потом по-братски ели эту вкуснейшую снедь где-нибудь в подъезде или на лавочке на Цветном бульваре возле Центрального рынка, по очереди запивая пищу из «горла» — тогда мы ничего не боялись – об  опасности сальмонеллеза, гепатита, и прочих гадостей мы тогда еще не знали.
Возле одного из наших излюбленных кинотеатров «Россия», теперь он называется «Пушкинский» были с двух сторон два кафе – «Сластена» и «Шоколадница». В «Сластене»  мы иногда «шиковали» – там относительно недорого можно было поесть и первое, и второе и десерт —  я очень любила  сладкий суп «Луна» (когда-то мы с мамой его ели в Дубултах) и взбитые сливки. А в «Шоколаднице» было только сладкое – куча пирожных, но каких! О, где Вы нынче пирожные «Орешек» с кремом из взбитых сливок, «Миндальное» или «Безе»? Там же мы наслаждались горячим шоколадом.
У нас были несколько любимых кафе мороженых на Тверской (тогда еще улице Горького), где мы отмечали все наши дни рождения и сдачу экзаменов в сессию. Они были относительно дешевы, и вполне доступны даже нам, т.е. в них было легко попасть (как в нынешнее время), ведь в дорогие кафе (где кормили «по-настоящему», с настоящим подробным меню и заставляющим себя ждать часами официантом) попасть было сложнее — надо было или заранее бронировать столик, или знать вышибалу, или давать ему взятку, чтобы пустил внутрь, Ведь кафешек  тогда было намного меньше, чем сейчас, и в выходные дни был настоящий аншлаг.
В начале улицы Горького возле магазина «Подарков» был «Космос».   Там было «прикольно», как сказала бы сейчас моя девятилетняя дочка Катюша — два этажа, на втором этаже было темное «звездное» небо с вращающимися светильниками, но мороженое было дорогим: шоколадное с  печеньем и  венчающей композицию шоколадкой.
Поэтому мы обычно вваливались в «Московское»: заказывали фирменное же «Московское» мороженое, в его шоколадную основу добавляли много орехов, поливали сиропом, и стоило оно дешевле, чем в «Космосе». Если поднапрячься – порой хватало и на пару коктейлей. Да и публика была попроще, подемократичнее, чем в «Космосе», где мы чувствовали себя не в своей тарелке.
Когда мы ездили на нашу основную базу на Соколиную Гору (там располагались и анатомия с гистологией, и инфекция, и эпидемиология), то лопали вкуснейшие чебуреки на Семеновской: сейчас почему-то они не такие — совсем не такие тонкие и не так брызжат вкуснейшим соком из баранины с чесноком!
На физкультуру мы ездили до станции метро «Измайловский парк» (сейчас почему-то «Партизанская») на стадион «Трудовые резервы». Там  мы пробавлялись в одной из стекляшек возле метро – довольно вонючей  — я замечала, бывает такой неизбывный запах в дешевых столовых: смесь нестиранных тряпок для вытирания столов, пригоревшей еды и распитых в столовой напитков, принесенных с собой,  —  дешевого пива «Жигулевского» или портвейна или «Плодово-выгодного вина», который многие наши ребята называли ласково «Подарком дедушки Мичурина»!
Всё в стекляшке  мало напоминало еду, но зато было водянисто, дешево и много. В этом пресловутом «кафе» я жестоко отравилась: мы на лекцию отправились на ул.Фортунатовскую, в 36-больницу, которая располагалась недалеко от «Семеновской» — та же линия метро, что и «Измайловский парк». Неприятные ощущения настигли меня на обратном пути с лекции, когда мы с ребятами садились в маршрутку, чтобы ехать до метро.
Далее процесс разворачивался семимильным шагами, меня особенно подкашивала мысль, что жуткий конфуз случится со мной на глазах у «наших мальчиков» и с какими глазами я потом буду приходить в институт?
Поэтому с поспешностью маленького торнадо я выскочила из маршрутки по прибытии и стала бегать в поисках заведения, где бы нашел покой мой кишечник. Оного долго не находилось (в советские времена с этим было весьма напряженно, о платных местах тогда еще никому в голову не приходило, ведь и бизнеса, как такового еще не было!)
Наконец, мне в глаза бросился какой-то ресторан, который открывался в шесть вечера, а было всего четыре часа дня. Решив, что в подобном заведении дамская комната, конечно, найдется, я стала отчаянно ломиться в его двери. Неспешно из него вышел вальяжный швейцар, и оторопело бросил мне вслед: «Рожаете, что ли, женщина?», — когда я промчалась мимо него, сворачивая все стулья на своем пути. С чувством невыразимого счастья я вышла из дамской комнаты и ласково улыбнулась ему на прощанье, сказав: «Спасибо, уже родила»!
Кроме студенческих «едален» были в эти же годы, конечно, и несколько  кафе, ресторанов, в которых я была с подружками, молодыми людьми  или родителями.
Мы с мамой очень любили бывать в ЦДЛ (Центральный Дом литераторов) или ДЛТ, как всегда называла его мама (от ЦДЛ в Ленинграде, оную аббревиатуру мама переводила как Дом Литературной Торговли). От отца я впоследствии узнала, что в уютном кафе в полуподвале ЦДЛ (оно и сейчас есть!) он «подцепил», т.е. познакомился с обеими своими настоящими, законными женами – мамой и Наташей.
Украшением кафе были стены, на которых в разноцветных пятнах были росписи всех знаменитостей того времени: Светлова,  Симонова, Твардовского, Федина, братьев Кукрыниксов, Олеши, Сергея Михалкова,  Ахмадуллиной, Окуджавы, и др. Отец говорил, что его роспись там тоже была. Но после его «диссиденства» роспись была беспощадно уничтожена, равно как и других «литературных» отщепенцев!  Недавно по телевизору вновь увидела знаменитое кафе с росписями на стенах и обрадовалась, что хоть что-то из времен моей юности сохранилось!
В кафе ЦДЛ  навечно в мою память врезались потрясающие пирожные —  двуслойные безе, разделенные между собой нежирным кремом, высокие и хрупкие, которые мы любили запивать потрясающим черным кофе со сливками, хотя я кофе в принципе не очень люблю, но в этом кафе оно, видимо, было настоящим!
Позднее, после возвращения отца в Россию, в этом же кафе мы были на литературном вечере, в «Рок-ателье», организованным известным поэтом и музыкантом Алексеем Дидуровым, с которым отец незадолго до этого познакомился с помощью своей редактессы. Кажется, звалась она Еленой, при общении вызвала у отца некоторую оторопь своей жаждой общения и некоторым легкомысмлием, она редактировала его 4-хтомник, умудрившись пропустить вопиющую опечатку в названии его повести «Повесть о караульной сабаке». Видимо, красивая внешность у женщин не всегда сочетается в обязательном порядке с умом и профессионализмом!
Но за знакомство с Дидуровым мы с отцом были ей благодарны. На его отличные стихи написаны песни из кинофильма «Розыгрыш» и много других. Там я подарила  ему свою  великолепную  гитару «Резонату» (на ее приобретение пошли две мои стипендии). Но я так и не научилась играть  на ней, поэтому отдала ее, резонно решив, что качественный инструмент должен быть в руках настоящего музыканта, а у Дидурова такого не было…
Жаль, что он рано ушел из жизни.
На этом вечере я запомнила ныне довольно известного поэта  и литератора Дмитрия Быкова: тогда он был еще по-юношески пухл, с бакенбардами, на пухлых румяных щечках, в  коричневой бархатной блузе с коричневой бабочкой, волнистыми кудрявыми волосами, которыми он картинно встряхивал во время исполнения своего творения, чем-то напомнив мне поэта Цветика из «Приключения Незнайки».
Ну и наконец, в кафе ЦДЛ мы с мужем отмечали его победу: он выиграл литературный конкурс, организованный фондом, тогда еще не арестованного Михаила Ходорковского, На деньги фонда была издана книга «Талан», в которой был напечатан его бессмертный рассказ «Страсти по издателю». За него ему заплатили небывалый гонорар в триста долларов (отец сказал мне, когда я похвасталась ему достижением мужа, что он в жизни не получал такие деньги за рассказ)!
После объявления итогов конкурса в этом кафе мы уплетали за обе щеки чудесные  «Жюльены с грибами» в маленьких кокотницах.   Этому гастрономическому обжорству мы предавались  совместно с членами жюри, среди которых была  известная писательница Татьяна Толстая,  со своим  неизменным толстым, старинным серебряным браслетом на пухлой руке    (она с новой женой мерзейшего Чубайса, сценаристкой Дуней Смирновой, нынче ведет передачу по телевизору «Школу Злословья»), кстати, Дуня там тоже присутствовала.
Удивительно, как эти милые дамы соответствуют названию своей передаче: мне порой казалось, что я вижу раздвоенные змеиные язычки, когда они с наслаждением терзают очередную жертву, имевшую глупость придти на их передачу. А может быть наоборот – так жертва пиарится в очередной раз и этот наезд входит в программу действий?
А с другой стороны ЦДЛ в известном на всю Москву «Доме Наташи Ростовой» (там, где располагается Секретариат Союза Писателей), был наш любимый ресторан. В его знаменитом «Дубовом зале», где по преданию танцевала Наташа Ростова или ее прототип для «Войны и мира» мы любили обедать. Наша с мамой приятельница Нина Матвеевна  предпочитала вкушать каждый день комплексные обеды, стоившие тогда смехотворно мало – всего три рубля, если без спиртного.
Мы же с мамой отмечали там какие-нибудь события, например, выход маминой книги, и заказывали, поэтому, что-нибудь особенное. Я запомнила необыкновенную «Котлету по-киевски», приготовленную по всем правилам, на  куриной косточке, с кусочком сливочного масла внутри. Масло текло у меня по лицу, а  я с восторгом рассматривала тяжелые старинные дубовые панели на потолке зала, тяжелую дубовую лестницу, ведущую на второй этаж (для музыкантов, наверно),  и представляла себе танцующих в вальсе или полонезе или мазурке  барышень с кавалерами во времена Наташи Ростовой…
Однажды мы с мамой и отчимом отмечали в этом ресторане Новый Год. Почему-то больше всего запомнилось мне мое платье и ощущение, счастья и легкости, которое оно мне подарило: я надела на себя мамино алое вечернее платье  — знаменитое бархатное платье – когда-то отчим привез маме отрез из очередного плавания, но его оказалось так мало, что портниха довольно ехидно спросила его — видел ли он когда-нибудь в раздетом виде собственную жену? Пришлось вставлять кусок золотистой органзы в платье, но смотрелось это все очень органично и роскошно!
Я чувствовала себя очень красивой, с удовольствием танцевала с «пожилыми, лет сорока» писателями, которые, по словам мамы, как мухи, так и слетались на меня!
Еще я запомнила изрядно подвыпившего Жору Вайнера, известного писателя-детективщика, который вместе с братом писал неплохие детективы, достаточно вспомнить «Место встречи изменить нельзя», «Лекарство против страха» и др. Жора все порывался угостить зал шампанским за его счет,  и это оставило у меня неизгладимое ощущение размаха происходящего!
Про ресторан ЦДЛ мне впоследствии рассказывал отец – оказывается, что во времена его молодости он часто бывал там с писательской братией. Однажды на выходе из ресторана он встретил замечательного писателя (по-моему, совершенно недооцененного мастера короткого рассказа) Юрия Казакова. Тот уже был в изрядном подпитии. Отец спросил его: «Юра, кто там сейчас из наших ребят сидит?» На что получил короткий, но убийственный ответ: «Жора, людей там нет!»
Последний раз в ресторане ЦДЛ мы сидели с отцом и его спонсором Борисом Эрленовичем (Царствие ему Небесное, он помог издать 4-хтомник отца и был взорван конкурентами в Москве через полгода после смерти отца).
Общим остались только дубовые панели, все остальное изменилось в худшую сторону. Исчезла простота, благородная и спокойная, достойная. Все было оформлено по принципу «сделайте нам красиво», восстановлен был белый камин, который правда, не работал, а вершил общий стиль швейцар-негр в малиновой шинели и медвежьей шапке, которая безумно странно смотрелась на нем. К его шоколадно-черному лицу скорее бы подошла соломенная шляпа-сомбреро!
Из злачных заведений того времени 80-х вспоминается кафе «Охотник», недалеко от площади Маяковского, в которое я когда-то пригласила трех подруг, чтобы отметить мой день рождения. Кажется, это было на третьем курсе.
Мама подарила мне пятнадцать рублей – это по тем временам были неплохие деньги. Я гордо велела девчонкам заказывать «все, что они захотят», в том числе и бутылку вина, мы лопали бесподобную оленину с брусникой, а потом заказали любимые «Жюльены с грибами». В середине нашей трапезы, на всякий случай я попросила официанта рассчитать нас и, к своему величайшему ужасу, обнаружила, что должна заведению три рубля.
На негнущихся ногах я подошла к официанту и протянула ему часы в заклад, на время, чтобы мне привезти недостающую сумму. С великолепным презрением он посмотрел на меня и великодушно  отказался от заклада, позволив мне поехать за деньгами. До сих пор вспоминаю этот эпизод с содроганием!
На Старом Арбате в ресторане «Прага» (существует до сих пор, но стало недоступно в силу своей дороговизны») мы когда-то отмечали свадьбу нашей одной однокурсницы. Еда, конечно, была бесподобной, в том числе и знаменитый торт «Прага» — нынче вкус его совсем не такой, уж не знаю почему, но больше всего мне запомнилась не еда, а то, как мы бегали по балюстраде второго этажа ресторана «покурить» и глотнуть свежего воздуха после быстрых танцев и любовались видами Москвы. А посмотреть было на что: прямо напротив ресторана проходил Суворовский бульвар с Домом Лунина (музеем Востока), Московский Почтамт с приютившейся рядом очаровательной многоглавой церковкой на проспекте Калинина или Бродвеем, как называли его во времена нашей молодости. А дальше – Арбатская площадь с кинотеатром «Художественным» и старым метро «Арбатская» и фонтаном с «писающим мальчиком» (нынче там Российский Пентагон) и мальчик канул в Лету!
В связи со свадьбой вспомнился другой ресторан «Россия», рядом с кинотеатром «Зарядье» — увы, все уничтожено и гостиницы «Россия», в которой он находился, уже не существует. Пишу и чувствую себя чуть ли не Гиляровским или Пыляевым – кто знает, может когда-нибудь мои записи пригодятся для любителей старины, изучающих нравы и обычаи 80-х годов прошлого века,  и от этой мысли сравниваю себя с черепахой Тортиллой, которая, как известно, из фильма «Приключения Буратино», прожила триста лет и пела: «Я была тогда моложе, триста лет тому назад!» Как хорошо, что можно посмеяться над собой!
Так вот в этом ресторане «Россия» мы отмечали очередную свадьбу нашей одногруппницы. Зал был огромный, и свадеб  в нем было семь или восемь одновременно. Что мы ели в ресторане я почему-то не запомнила, но врезались в память постоянные восклицания тамады за каждой свадьбой: «Горько! Горько! А вот в соседнем зале целуются на счет двести восемьдесят, а мы отстаем!» И бедные жених с невестой покорно начинали целоваться с желанием не физического обладания, а с желанием переплюнуть других жениха с невестой и установить свой личный рекорд!
В разгар веселья мы приметили непорядок на одной свадьбе: гости разбрелись по залу, присоединившись к чужим свадьбам; сильно навеселе жених ухлестывал за свидетельницей со сбившейся лентой на боку, а невесты не было видно вообще. Потом мы пригляделись и увидели ее, бедную: в роскошном свадебном платье она перегнулась через парапет, и  ее все время тошнило прямо в Москву-реку.
Оказалось, что кто-то ей «по доброте душевной» налил водки, которую она никогда не пробовала, и оказал тем самым медвежью услугу. Периодически либо мама, либо подружки начинали ее отпаивать шампанским (зачем?), чтобы она пришла в себя, но результат был тем же…
Наши вредные мальчишки злословили, что в первую брачную ночь жених с невестой будут вместо чудесного секса сражаться за право первым ворваться в санитарную комнату!
Наверное, тогда я и дала себе слово, никогда не отмечать свадьбы в ресторане — с шумной оравой совершенно чуждых и случайных гостей, которых приглашают родители жениха и невесты! Ей-Богу, деньгам потраченным на такую свадьбу, можно найти лучшее применение – например, поехать вдвоем куда-нибудь в романтическое путешествие!
И еще один ресторан «София»  я вспомнила и опять в связи со свадьбой – отмечал свадьбу мамин приятель Савва со своей возлюбленной болгаркой Красимирой, которая была моложе его на сорок лет! Забавно, что в свое время Савва делал предложение моей маме, которая была моложе его на одиннадцать лет, но предложение руки и сердца было ею отвергнуто, после чего он стал жениться каждый раз на женщинах все более юных.  Крася была, кажется, четвертой женой. Но на этой свадьбе было весело и вкусно – настоящая болгарская кухня с большим количеством зелени, и знаменитой «Банницей» и болгарским салатом с брынзой, и «Мусакой» с баклажанами – ах, сразу потекли слюнки! Меня ресторан интересовал еще одним историческим фактом: когда-то во время войны в здание дома, где располагался ресторан, попала бомба, но не взорвалась, а была обезврежена. Увы, то, что не сделала бомба – сделали люди, сегодня совсем другое заведение располагается в этом ресторане…
Ну, вот, пожалуй, и все злачные места, которые мне вспомнились в связи со студенческими временами. Про какие-то  из них я писала ранее, некоторые —  остались за кадром. В связи с этим возникла идея – обойти как-нибудь все «едальни» моей юности и написать о том, во что они превратились  нынче – кто знает, может получиться тоже что-нибудь любопытное.

Марина Владимова

2 комментария

  • Алла Шабалдина

    Мариночка, огромное тебе спасибо за такие увлекательные и «вкусные» воспоминания. В строчках ощущается глубокая любовь к Москве и нотки ностальгии. Здорово иметь такую возможность в рассказе прожить заново эти удивительные моменты счастья и подарить их нам. Получила удовольствие и прониклась нежностью.

  • Марина

    Спасибо, дорогая Аллочка, я так рада, что тебе понравилась моя Москва и вкусные мои воспоминания о моем родном городе!

  • Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *